Страх Гражданской Обороны

Интересуясь данной темой, наткнулся на интересную статью....
Что в ней интересного? Прежде всего, в ней очень сконцентрированы страхи, предрассудки и логичные рассуждения по теме вооружения населения.
Конечно и после её прочтения остаются вопросы, но уже более точные.
Многим данная тема безразлична, далека и т.д., но она есть - и уже только поэтому стоит с этим считаться.
Вопрос только один - что Вы думаете, каково ваше мнение и отношение к данному вопросу?
Или как говориться - "В чём сила Брат?" (с)

Я вот думаю, что сила в правде: у кого правда, тот и сильней! (с)

Приятного прочтения.


***
Побудить наше общество к ругани из-за гражданского оружия проще простого: достаточно заявить публично, что русским нельзя давать в руки пистолеты. Или можно.
Патриотичный вариант: «можно, но нельзя – потому что мы русские».  
В этот раз скандал вызвали два неудачно совпавших события: расстрел в далекой Атланте и предложение заместителя председателя Совета Федерации РФ депутата Торшина «разрешить короткоствол». Все аргументы «за» и «против» давно разложены по полочкам, взвешены и обмерены, повторять их при серьезных людях как-то даже неприлично. На одной чаше весов – разумные доводы, на другой – страх. Страх всегда перевесит. Значит, вопрос закрыт. Есть шанс, что перевесят страх деньги, но об этом, с вашего позволения, несколько позже.
Сама проблема «давать ли русским пистолет» давно уже приняла характер отчетливо религиозный. Противники короткоствола уверены, что «пушки» будут продаваться в каждом пивном ларьке, и тут же, у ларька, счастливый покупатель устроит холокост по интересам. Сторонники вооруженной самообороны, знакомые с ней только по компьютерным играм, несут в ответ вдохновенную чушь.
Во всем этом потоке словоблудия есть один принципиально интересный момент. Любая попытка рассмотреть проблему в «гуманитарном» ключе мгновенно блокируется ответной истерикой. Попробуйте заговорить о том, что такое менталитет вооруженной нации, какие последствия влечет сколько-нибудь массовое вооружение, насколько вся нация меняется в целом благодаря этому – вас растопчут.
Для полноты эффекта намекните, будто право на пистолет и право его применить для защиты своей жизни – лучший способ наконец-то сделать из русских действительно нацию.
Взрывная ответная реакция сумеет расшевелить даже самого закоренелого флегматика.
Такое впечатление, что в обществе живут страхи, практически неисследованные и куда более сильные, чем хоплофобия. И «гражданский короткоствол» – просто один из триггеров, по которым эти страхи выплескиваются вовне.
Лишний повод задуматься: так ли назрела необходимость вооружать свою страну? Не кроется ли за страхами нечто большее? Допустим, скучный обывательский здравый смысл?
В конце концов, полицейские технологии совершенствуются год от года. Колорадского Джокера арестовали через шесть минут после открытия огня. Даже за нашим майором Евсюковым приехали почти вовремя – когда он расставил заложников у стенки... По числу камер слежения Москва рано или поздно догонит Лондон. И чем шире накрывает Россию интернет, тем больше возможностей для антикриминального датамайнинга, а значит, львиную долю евсюковых можно будет купировать, так сказать, в зародыше.
Уже сейчас, и уже здесь, в постсоветских странах, которые принято считать «отсталыми», практически каждый злодей, как он ни шифруется, оставляет следы, по которым его вполне реально вычислить и нейтрализовать. Вспомним хотя бы историю взрыва в минском метро: дни подрывников на свободе были сочтены. Они просто сыграли на опережение.
Как вписывается в эту картину вооруженный гражданин? Не лишний ли? Зачем он нужен со своим пистолетом, когда против преступников работает огромная машина, которая не так уж плоха даже сегодня, а в недалеком будущем достанет каждого?  
Увы, нужен. Или, к счастью, нужен – это уж как посмотреть.  
Новый всемирный тренд, о котором недавно писал Кирилл Бенедиктов – «террорист-одиночка». У него нет криминальной истории, он не оставляет сколько-нибудь отчетливых сигналов тревоги в соцсетях, а по жизни выглядит хоть тихоней-придурком, хоть шумным психом, но только не тем психом, который запланировал на завтра массовую бойню. В отличие от белорусских подрывников, он не развлекается маленькими бомбочками прежде, чем рвануть большую. Он сразу идет ва-банк.  
Поэтому он очень трудно отслеживается до момента совершения преступления.
Потом его, конечно, схватят, может, даже через шесть минут. Но нам, покойникам, это будет уже неинтересно. Однако, нам все-таки заранее обидно, что государство и его институты, а также отдельные частные лица и общественное мнение в целом, создавшие условия для успеха террориста, откажутся разделить с ним ответственность за нашу гибель.
Да они просто не поймут, в чем тут их вина.
Это естественно: они никогда не готовы к вызовам нового времени.
А мы – готовы?
Битком набитый кинотеатр – не лучшее место для выяснения отношений на пистолетах. Мало ли, кому что в голову взбредет, подумали добрые люди, и объявили кинотеатр «guns-free». Сначала все было хорошо, потом пришел Колорадский Джокер, спокойно встал перед экраном и открыл огонь.
Сейчас уже известно, что в зале сидело несколько человек, стрелковая подготовка которых позволяла свалить такую удобную мишень за пару секунд, несмотря на общую суматоху и недостаточную видимость. И случайные ранения от «дружественного огня» стоили бы куда дешевле поминальных свеч.  
Брейвик тоже был удобной мишенью.
Он не залег в кустах, не полез на крышу, вообще никак не пытался усложнить задачу потенциальному противнику. И это роднит его с Джокером куда серьезнее, чем остальные признаки сходства, вместе взятые.
Еще раз: они были удобными мишенями. Но оба точно знали, что никто не выстрелит в ответ. Общество сделало все возможное, чтобы Брейвику и Джокеру было где развернуться.  
Да, конечно, то же самое общество продало им оружие – а могло бы не продавать. Только, если кинотеатр грамотно поджечь, оттуда вообще никто не выйдет. Кстати, статистика по «маньячным» поджогам, взрывам и газовым атакам страшнее, чем цифры по массовым расстрелам. Но каждый новый расстрел – хороший повод для шумной дискуссии на тему «их нравы» и «русским нельзя давать пистолеты».
А поджог – не повод. Если бы «Хромую лошадь» спалили нарочно – о чем был бы спор? О снятии моратория на смертную казнь?..
Теперь представим, что в клуб зашел местный евсюков.
По большому счету, внутренняя разница между двумя любыми «стрелками-одиночками» только в мотивах. Но кому какое дело до мотивов, когда тебя убивают. Стрелок на крыше – это плохо. А стрелок в нескольких метрах по прямой, со стволом, повернутым от тебя – хорошо. Это шанс спасти тех, кто пока уцелел. Потому что до приезда полиции – целых шесть минут, шесть страшных минут. Но, к счастью, твоя страна дала тебе право надеяться на себя, и еще на того парня с пистолетом…  
Увы, рассмотреть ситуацию под таким углом мешают те самые страхи.
За ними действительно кроется нечто большее, чем хоплофобия. Эти страхи намного глубже и серьезнее, и они пронизывают все общество. От них свободна разве что властная верхушка, которая живет сама по себе в Кремле из слоновой кости, плохо представляет, чем народ дышит, и выходя изредка купить квас и жвачку, забывает снять розовые очки.
Страх перед личной ответственностью за судьбу страны. Боязнь себя в целом, глубокая неуверенность в себе. Боязнь серьезных перемен, наконец.
Все нормально – это мы платим, образно говоря, за грехи отцов.
Справедливости ради, не будь страхи столь откровенно животными, их стоило бы признать небеспочвенными. Тут есть, чего испугаться. Введение гражданского короткоствола в достаточно широкий оборот (а не как сейчас, когда на руках всего-то шесть миллионов легальных стволов, причем длинных и гладких) повлечет за собой необратимые изменения в жизни страны. Дело пойдет медленно и криво – как все на Руси, – но именно что необратимо. Одно решение неминуемо потянет за собой другое, и так далее. Каждое из решений модифицирует поведение людей, вовлеченных в процесс. Уже сама «культура владения» формирует особый менталитет: человек на глазах становится увереннее и хладнокровнее. А дальше – больше.
Оружие – это ответственность, это обременение, а потом уже все остальное. Чтобы наполнить ответственность смыслом, волей-неволей придется создать российский вариант castle doctrine.
Осознав свой дом как крепость, защищенную не эфемерным законодательством, а увесистым стволом, человек получает то, с чем у нас традиционно было плохо – территорию. Но территория – не только ощущение покоя и силы, это также и ответственность. Вступив в стрелковую ассоциацию, человек узнает, что таких территорий много. Отсюда уже один шаг до осознания территории в границах страны, до понимания, что страна – действительно твоя, и ты за все тут в ответе.    
Дальше – один шаг до Второй Поправки.
И похоже, это именно то, чего неосознанно боятся все. Включая тех, кто спит и видит себя с пистолетом за пазухой, хотя гладкоствол уже стоит в шкафу.
Ничего удивительного. Нам так давно и так жестко запретили даже думать об этом, что мы и должны побаиваться.
Дело-то нешуточное.
Рано или поздно нация, осознавшая себя нацией, заявит о своих правах на страну. Она захочет выбирать векторы развития родины, а не одного президента из двух. Она начнет сама задавать долговременные тренды.
И она захочет свою Вторую Поправку.
Вторая Поправка к Конституции США была введена отнюдь не для того, чтобы позволить американцам законно отстреливаться от грабителей.
Тогда и проблемы такой не было: напали – застрелил. Поправка решала три задачи никак не связанные с личной самообороной: отражение внешней угрозы, пресечение внутренних беспорядков, невозможность узурпации власти. Речь в Поправке шла о народной милиции. Собственно, ради существования которой и подтверждалось право американцев владеть оружием.
Поправка не уникальна, у нее много аналогов в современном мире, и некоторые европейские страны живут по таким законам, которые вполне способны смутить даже американцев. Следующая в мире по плотности вооружения после США страна – Швейцария. Населена она, если кто забыл, хайлендерами, людьми со своеобычным менталитетом, потомками воинов-наемников, известными любовью к пальбе и, между прочим, нелюбовью к «понаехали тут».
Отслужив в армии, швейцарец забирает с собой автомат. И потом регулярно с ним упражняется всю жизнь, расстреливая каждый год кучу патронов. В Швейцарии к той самой «народной милиции» де-факто относится каждый взрослый дееспособный мужчина.
По теории вероятности, в Швейцарии должны быть свои брейвики, но пока они себя никак не проявили, а если проявят, им придется стать очень неудобными мишенями. Чтобы продержаться хотя бы несколько минут.
Посмотрим на юг. Трудно быть брейвиком в Израиле. Вроде бы народ и сам по себе эмоциональный, вспыльчивый, нервный, страна воюет, поводов психопатизироваться сколько угодно – а с брейвиками плохо. Оружия на улицах – явно больше, чем евреям хотелось бы, но что поделаешь, и влюбленные парочки научились обниматься, не расставаясь с М-16. Народная милиция – фактически все взрослое население.
Конечно, и Швейцария, и Израиль с их штурмовыми винтовками это все-таки экстрим. А ссылаться, допустим, на позитивный опыт Молдавии и Эстонии, неплохо насыщенных пистолетами и револьверами, – не вполне корректно. Да, было бы очень весело уговорить российских противников гражданского оружия публично заявить, что русские хуже молдаван, и уж точно хуже эстонцев, и, к сожалению, хуже русских эстонцев…
Но тут шутить не хочется. Ведь вооружение отдельных постсоветских стран шло по пути, немыслимому для нас: есть мнение, что там личный пистолет – всего лишь одна из нормальных гражданских свобод. Типа свободы слова и собраний. А россиянам приходится доказывать свое право на оружие властям, которые вообще на эту тему, пардон, не заморачиваются.    
Либералы говорят, власти боятся вооруженной нации. Большая ошибка. Они ничего не боятся. Они знают об оружии ровно столько, сколько простой обыватель, и если их спросить – ответят точно так же. Им никогда не придет в голову подумать ни о вызовах завтрашнего дня, ни о том, что один из этих вызовов - как отстреливать российских брейвиков в период обострения, - ни о том, что вооруженная нация - это сплоченная и ответственная нация.
Ну и пусть не думают. Так даже лучше. Пусть считают деньги.
Наше оружейное лобби много лет обещало продавить через Госдуму закон о «гражданском короткостволе» - и не происходило ничего. Не было ни законопроекта, ни сколько-то заметного шевеления. Что же такое значимое случилось в июле 2012 года – помимо расстрела в Атланте?
А ведь случилось.
Мало кто связал инициативу Торшина с сообщением о том, что ГК «Промтехнологии» запускает в России сборку трех моделей Glock четвертого поколения. Это не «лучший в мире пистолет», как уверяют пиарщики, но по соотношению цена/качество – великолепный ствол. И вдруг начинается движение. И уже МВД намекает, что оно против, и Общественная палата пугает Колорадским Джокером, и интернеты бурлят народным гневом.
Glock GMBH – огромная корпорация из тех, что меряют время десятилетиями, и если она сегодня воткнула куда-то кончик пальца, рано или поздно влезет всей пятерней. Ориентировочно рынок короткоствола в России – десять миллионов потребителей только на старте, и цена оружия (высокая по умолчанию) тут не играет роли. У нас, для справки, средний ценник на новый автомобиль зашкалил за 800 тысяч. И кто считает, что ему действительно нужен пистолет – готов на многое.
Рынок потянет за собой инфраструктуру: массовая потребность в боеприпасах и расходниках, тиры, стрелковые клубы, рабочие места для отставных военных и полицейских, система лицензирования, пулегильзотеки… Тоже деньги, опять деньги, много денег. И кормушка для тех, кто заинтересован. Много кормушек.
И тут вступает в действие малоизвестный закон: вернее всех побеждает не тот, кто шумно борется и громко отстаивает права, а тот, кто просто живет по своим понятиям и формирует мир вокруг себя сообразно этим понятиям.
И почему-то кажется, что за все уже заплачено. Иначе не было бы движухи. А значит, бабло в конечном счете победит.
А значит, можно не думать о феномене вооруженной нации применительно к России – мы просто эту нацию получим на блюдечке. Не через десять лет, так через двадцать она тут будет.
И наконец-то она избавится от страха перед собой.  
Дальше эта нация начнет потихоньку формировать Россию, как было рассказано выше – и однажды ей захочется того, чего она сейчас боится, потому что не вполне готова: ответственности. Готовности отвечать за страну в целом, решать ее судьбу.
Нация захочет Вторую Поправку. Не обязательно формальную, облеченную в закон, достаточно будет и молчаливого признания властью, что дело сделано. Просто креативная (извините за выражение) часть нации наберет такой удельный вес и моральный авторитет, что пропустить ее мнение мимо ушей будет невозможно. Потому что в стране к тому моменту явочным порядком сложится та самая народная милиция, равно готовая как отразить угрозу извне, так и спросить узурпатора, не много ли он на себя берет.
Слово «милиция» у нас опошлено донельзя, пусть она сто раз народная, зато само просится на язык словосочетание «Гражданская Оборона». Национальная стрелковая ассоциация может стать мощной и самостоятельной политической силой – скорее всего, умеренно консервативной, – аналогов которой на Руси не было со времен новгородского вече. Легко догадаться, что в один прекрасный день Гражданская Оборона, в соответствии с национальной традицией, кого-нибудь выгонит взашей со своей земли, а то и швырнет с моста в реку.
Разумеется, самым культурным и цивилизованным образом.
Зато уверенно и необратимо.
Интересно было бы дожить до того дня.






Автор: Олег Дивов